[hnezdo]

Очередное куда конь с копытом, туда и рак с клешней. А то все тут пишут, пишут, одна я ничего не пишу, кроме тривиального дыбра. Нет, писать я так и не стала, зато я перевела. Мне бы и в голову это не пришло - реально, где я, а где художественный перевод? - если бы не Stella Lontana, которая, когда я пожаловалась, что вот книжки есть, а их никто не переводит, сказала: "Так возьми и переведи сама". В тот момент это для меня прозвучало как совершеннейшая ересь, всего моего переводческого опыта один драбблик. А тут самая настоящая книжка. Ну, в общем, пока я собиралась с духом, кто-то перевел первую книгу, я попробовала переводить вторую и меня внезапно проперло. И на этой силе прения(с) доперевела до конца, сама удивляюсь.

Когда читала переводы на фикбуке, всегда бесили примечания от переводчика, потому что смысла тексту они не добавляли, а большей частью рассказывали, что чувствовал переводчик в тот или иной момент. Ну что, теперь я это тоже очень хорошо понимаю

Напоминаю, что, во-первых, это вторая книга серии (первая здесь), а во-вторых, здесь продолжают развиваться темы, начатые в "Паладине душ" и "Священной охоте". Время действия примерно 150 лет спустя Охоты, но за 300 до Шалиона.

Название: Пенрик и Шаман
Канон: Шалионский цикл
Автор: Лоис Макмастер Буджолд
Категория: джен
Жанр: фентези
Рейтинг: детский
Размер: 14 глав, черт знает, сколько в словах, не считала
Предупреждение: "мойпервыйперевод", беты не было, курсив и болд авторские
Примечание: читать вебстеровский словарь с помощью гугл-переводчика то еще извращение
Благодарности: Л.М.Буджолд за текст, Stella Lontana за пинок, Яндекс-переводчику и словарю Мультитран за неоценимую помощь.

I
Пятеро богов, стервятники казались огромными на таком расстоянии!

Птица склонила лысую голову на изогнутой шее, глядя на Инглиса, как близорукий старик, как будто не зная, был ли он ее врагом или… завтраком, судя по тому, как над головой стремительно светлело затянутое низкими облаками небо. Стервятник потоптался взад и вперед, перья пошевелились на его «штанах», когда он поднял когтистую лапу и обдумал свою дилемму. Крючковатый желтый клюв словно прицелился. Инглис открыл пересохший рот и издал резкое шипение, как огонь в кузнице, когда раздуваются мехи. Птица отступила на шаг, подняв огромные коричневые крылья, словно злодей в пьесе запахивался в плащ перед тем, как заявить о своем неповиновении судьбе.

Инглиса же судьба, похоже, теперь прижала к земле — в прямом смысле слова. Он поскреб твердую землю рукой в перчатке, ее кожа была холодной и жесткой. Удалось собрать только снег. Еще недостаточно света, чтобы увидеть, много ли на нем крови. Крутая долина, из которой он выбрался прошлой ночью, была туманной бездной, лед и скалы — мозаикой из белых и черных полос, низкие деревья — расплывчатыми клешнями. У него ужасно болела голова. Он думал, что замерзающий человек должен утратить чувствительность, но его застрявшая нога продолжала пульсировать. Последний рывок ничего не изменил. Лежа на склоне, он больше не мог собраться с силами, чтобы выпрямиться и попытаться найти упор получше.

Стервятник снова подпрыгнул. Инглис не знал, чего он ждал. Подкрепления? Они созерцали друг друга неизмеримое время.

Собака залаяла, приближаясь. Не просто тявканье, а гулкий лай, словно доносящийся из груди размером с бочку. Более звонкий лай и еще один присоединились к первому. Когда собаки бросились вверх, стервятник взмахнул крыльями и поднялся в воздух, но отступил только до ближайшего дерева с голыми ветвями. У Инглиса наверняка были галлюцинации — Великого Зверя здесь быть не могло, но большая собака размером и формой походила на волка, и волк в крови Инглиса, казалось, откликался ему. Пес дрожал в собачьем экстазе, облизывая его лицо, катаясь по снегу и размахивая лапами в воздухе, только чтобы подпрыгнуть и снова лизнуть, в то время как двое других кружились вокруг него, скуля и тявкая. Вы думаете, что я ваш бог? Здесь нет богов...

Голоса.

— Что это?

— Что-то дохлое, похоже. Арроу, тварь тупая! Не валяйся в этом, от тебя опять будет вонять по всему дому!

— Смотри, это человек!

— Кто-то, кого мы знаем?

Вокруг него двигались призрачные фигуры. Кто-то оттащил собаку, но она с грозным рычанием вывернулась и снова принялась тыкаться в него носом.

— Нет. Путник.

— И что он делает так далеко от дороги через перевал?

— Похоже, дурацки самоубивается.

— Он пошел по этой тропе, один в темноте, в такую погоду? Я бы сказал, что это и есть самоубийство. Не иначе, поддался искушению Бастарда.

— Стоит ли отнести его тело в Уиппурвилл? Вдруг за него дадут награду или что-то в этом роде.

Задумчивая пауза.

— Или не дадут, и какой тогда в этом смысл? Возьми награду сейчас, сбереги силы. Раздень его, и пусть падальщики похоронят его в небе. Для него это уже не имеет значения.

— Ну, самое время, чтобы кто-нибудь сделал нам подарок на божий день...

Ага, вот и подкрепление для стервятника. Руки рвут его одежду.

— Хорошая ткань. Хорошие сапоги — помоги мне переложить эти камни, и, бьюсь об заклад, мы сможем достать их оба.

— Может, придется отрезать разбитую...

Ногу или сапог? Нет, им нужен сапог. Может, нога…

— Сапоги для верховой езды. А где его лошадь? Думаешь, она его сбросила?

— Полагаешь, мы сможем ее найти? Она могла быть навьючена большим количеством товара.

— Он должен был вести лошадь в поводу на этом склоне. Мог поскользнуться... глупо пытаться лезть на гору в этих сапогах. — Пауза. — Я не вижу лошадь внизу.

— Это может быть дохлая лошадь, если она… отойди от него, Арроу, дурная псина!

Руки за поясом.

— Кошелек!… А, дерьмо. Ничего интересного.

— Какая необычная рукоятка у ножа! Это настоящие драгоценности?

Фырканье.

— Да ну, стекляшки из Мартенсбриджа.

Они потянули за ножны, пытаясь вытащить их. Глаза Инглиса разлепились, он потянулся вглубь себя и из последних сил метнул голос, как копье: «Не трогай мой нож!»

Безумный рывок назад.

— Зубы Бастарда, он еще жив!

Мелкие собаки зашлись в припадке дикого лая, и их пришлось отогнать от него. Большой пес припал, опустив уши и хвост, заскулил, облизывая лицо и шею с жалким подобострастием. Но руки, которые тянули его нож, перестали копаться в его одежде. Профанация. Похоже, силы не полностью покинули его в малодушной компании с надеждой, верой и храбростью.

— Отец и Мать! И что нам теперь делать?

Тот самый вопрос, который мучил его пятьсот миль. Соскребая последний остаток сил, оставшийся в нем, он выдавил из себя: «Отнесите меня домой».

Наверно, он плакал, но его больше не заботило, кто это видит. Возможно, серый рассвет был фальшивым, потому что мир вокруг него снова потемнел.